Мало кто из страдающих паническими атаками думают об этом расстройстве, как о физиологическом заболевании. Скорее видят его больше как психологическое расстройство. Однако это расстройство имеет и физиологическую (соматическую) основу.
Если симпатический отдел вегетативной нервной системы реагирует на реальную или надуманную угрозу для жизнедеятельности организма, то происходит выброс адреналина в кровь. Это, само по себе, вызывает возникновение целой серии соматических симптомов, таких как: головокружение или ощущение дурноты, затруднение дыхания или ощущение нехватки воздуха, неустойчивость или пошатывание при ходьбе, учащенное сердцебиение, загрудинная боль или ощущение давления в груди, покалывание или онемение в различных частях тела, тошнота, скачки в давлении, ощущение странности или нереальности происходящего, страх смерти, страх сойти с ума или потерять самоконтроль. Последние три симптома – чисто психологические. Именно они возникают, как результат соматических ощущений. Страх становится паникой. Отсюда и название расстройства – “Паническая атака” или атака паники. Атака паники происходит как психологическая реакция на внезапные и странные, да и необоснованные телесные ощущения.
Значит, вначале телесные ощущения, затем – паническая атака. Через несколько лет закрепленной реакции, они меняются местами. В начале – психологический фактор, потом реакция тела. То есть, достаточно уже одной мысли, которая вызывает страх (“А что если ПА начнется сейчас, в магазине, в метро, в пешеходном переходе и т.п.?”), который перерастает в паническую атаку, за которой следует вереница телесных симптомов.
Вернемся к физиологическому процессу. У всех, в каких-то ситуациях активируется симпатический отдел вегетативной нервной системы. Но только у тех у кого есть вегетососудистая дистония парасимпатический отдел, активизируясь, не балансирует активную симпатику, поддерживая гомеостаз. То есть, у некоторых людей парасимпатика не включается оставляя симпатический отдел активным.
Для простоты понимания я напомню школьную анатомию и физиологию. Автономная или вегетативная нервная система делится на два отдела: симпатический и парасимпатический. Симпатический отдел отвечает за возбуждение, активность, реакции и мыслительные процессы. Парасимпатический отдел отвечает за отдых, спокойствие. Здоровый организм меняет активность на отдых и снова на активность и снова на отдых: так называемые циркадные ритмы. Если парасимпатический отдел не включается во время бездействия (сон, отдых), то мы имеем сбой в автоматической программе циркадного ритма. Симпатический отдел остается активным, то есть активно реагирует на внешний (или внутренний) раздражитель. И если есть психологический фактор даже с намеком на угрозу жизнедеятельности организма, то симпатический отдел провоцирует выброс адреналина в кровь.
А дальше – дело техники. Человек чувствует необъяснимые, странные и даже угрожающие симптомы. Появляется страх, который усиливается до паники.
Значит, панические атаки возникают и закрепляются у тех людей, у кого нервная система лабильна (чрезмерно реактивна). Это люди с вегетососудистой дистонией. Но вегетососудистая дистония не является врожденным заболеванием. Она появляется у тех людей, кто является предметом постоянно-интенсивного стресс-фактора с самого раннего детства.
Вот история одного пациента:
Когда мне было около четырёх лет, родители снимали комнату в частном доме недалеко от мест их работы и службы. В доме этом жило ещё несколько семей с детьми моего возраста и немного старше. Мы часто заигрывались и не обращали внимания на призывы наших родителей идти домой, мыть руки и кушать или спать… Но соседи к подобному поведению своих чад относились спокойно: “Захотят есть или спать – сами прибегут”. У моих родителей, как я теперь понимаю, такое отношение вызывало недоумение и считалось плохим примером для меня. И вот однажды они решили меня проучить.
В один из дней, когда я пришёл домой (возраст в пределах 4 лет или чуть больше) и потянул на себя дверь в комнату, где мы жили, она оказалась запертой. Я начал стучать, сначала тихо, потом всё сильнее. Мне не открывали, хотя я слышал, как родители о чём-то разговаривали. Я ещё не переживал, но стал стучать ещё сильнее, думая, что меня просто не слышат. Без ответа. Тут я стал думать: “А не случилось ли что-то с ними?” Я выбежал на улицу и через щель в занавеске заглянул в комнату. Нет, они были на месте и спокойно разговаривали.
Тут я забеспокоился по-настоящему. Что не так? Вернулся к двери и изо всех своих сил стал бить ногой в дверь, пытаясь достучаться до родителей. Через минут десять-пятнадцать, когда у меня заканчивались силы и начиналась слёзы, дверь открылась. В маленькую щель выглянул отец и грубо спросил, кто я такой и зачем ломаю дверь, ведь у них все дома. Потом он, обращаясь к матери спросил: “А сын дома?” Получив утвердительный ответ, он велел мне убираться прочь и пригрозил вызвать милицию, если я ещё буду им мешать. И закрыл передо мной дверь, щёлкнув замком.
Мне казалось, что я схожу с ума, что мир перевернулся, ведь не мог же он меня не узнать и перепутать с кем-то. Оставалась последняя надежда, на мать. Я стал просто биться об двери и звать её, и просить, чтобы она меня пустила домой.
Когда я практически обессилел, мать открыла дверь с абсолютно пустым лицом и равнодушными глазами, жестоко и грубо изругала меня и сказала, чтобы я уходил к своим родителям, т.к. её сын и муж дома и она меня не знает. Вот тут мне стало по-настоящему страшно. Меня начало трясти, и я, захлёбываясь слезами, стал просить её, чтобы она посмотрела на меня внимательно, ведь это я, её сын. В ответ услышал: “Уходи, мальчик, это не твой дом, а я не твоя мама”.
Я упал в передней на колени, а потом, на четвереньках, проскользнул у неё под ногами и, не вставая с колен, проскользнул в комнату, где спрятался за диваном возле своих игрушек. Отец погасил свет в комнате и сказал матери, что домой забежал чужой мальчишка и его надо найти и выкинуть на улицу. Они ходили по комнате, изображая, что ищут меня, подходили всё ближе и ближе к месту, где я спрятался. Я боялся пискнуть и когда они были буквально в шаге от меня, я не выдержал и кинулся к матери с воплями: “Мама, это же я, твой сын!” В этот момент у меня внутри что-то перемкнуло и что было дальше я не помню.
По рассказам матери я рыдал, трясся и не мог толком ничего сказать. А чтобы меня успокоить, пришлось давать какие-то капли.
На следующий день мне объяснили как понимать время на циферблате будильника и сказали что больше звать домой не будут, а если к определённому времени меня не будет дома, двери будут закрыты, в этот раз навсегда.
С тех пор, когда мои родители от кого-то слышали что чьи-то дети не приходят по зову домой или тем более сбегают из дому, они лишь многозначительно усмехались друг другу.
Я стал приходить домой всегда вовремя, нигде не задерживаться и чётко докладывать после возвращения где был и что делал, что видимо было предметом их гордости.
При этом я панически стал бояться темноты и долго не мог войти в помещение без света, со мной постоянно случалась форменная истерика, когда родители уходили в гости или по работе и не брали меня с собой, но самое плохое, что я приобрёл неизбывную привычку стремиться сблизиться с людьми, которые меня гнали от себя, откровенно при этом обижая, а потом и унижая. Особенно это проявилось в юношеском и взрослом возрасте, когда я стал ухаживать за женщинами и выстраивать с ними отношения. Кроме того, я впоследствии стал ломаться в ситуациях, когда нужно было бы проявить волю и настоять на своём, а любой конфликт, особенно физический со сверстниками на улице, заканчивался моим страхом и неспособностью совершить что-то в свою защиту.
Тем не менее, я не остался “чмом” и “задротом”, социализировался, успешно закончил школу и ВУЗ. Много занимался спортом. Стал военным и, не имея сколько-нибудь серьёзного покровительства, достиг максимума в карьере, стал старшим офицером. А это очень немало. Но всё это было сплошной цепью преодолений и совершалось не благодаря, а вопреки. Вопреки, в первую очередь, моим приобретённым реакциям на окружающий меня мир.
Жестокое и неоправданное обращение родителей к их маленькому ребенку вызвало целую цепь ситуаций с прямым намеком на акт отчуждения, что косвенным образом вызывало угрозу для выживания. Именно это провоцировало чрезмерную реакцию нервной системы на внешние факторы угрозы, что в конечном итоге создало синдром вегетососудистой дистонии.
Со временем этот ЭТРОП (Эмоционально ТРавмирующий ОПыт) развился в подсознательную программу с элементами болезненной привязанности, реакции на темноту, трудности в защите своего мнения и парализующим страхом во время физического конфликта. В сорокалетнем возрасте этот пациент испытал начало симпатоадреналового криза – самой жестокой формы панической атаки, – и его “жизнь стала похожей на сущий ад”. Только необыкновенное упорство и качество наилучших специалистов в этой области смогли остановить его паническую атаку.
Многие люди, не имеющих возможностей найти правильных специалистов, развивают агорафобию и остаются замкнутыми в своем ограниченном пространстве годами, если не десятилетиями.
Развитие агорафобии, как последствие панических атак
Если приступы паники случаются в каком-то месте вне дома, то это место может ассоциироваться с панической атакой и через некоторое время закрепится, как рефлексная реакция. То есть, если это место вне дома – местный магазин, то панические атаки могут происходить там. Впоследствии, достаточно будет только мысли о том, что надо будет пойти в этот магазин, чтобы вызвать весь спектр расстройства.
Количество таких мест со временем увеличивается, и страдающий постепенно ограничивает свободное от этих переживаний пространство. Между приступами появляется постоянная тревога, и избегание тех мест или ситуаций, в которых его застигли приступы, приобретает постоянный характер. Например, молодой человек (32 года) на предложение пройтись днем по парку реагирует вопросом: “Будут ли там много людей?” Одна мысль об этом заставляет его отказаться от этой идеи. Такая постоянная тревога приводит к страхам стоить планы, выезжать далеко от места проживания (отпуск) и даже ходить в магазин за покупками. Это может распространиться и на незнакомые места. Последствия для социальной и семейной жизни могут стать серьезными.
Примечание Медвин Ю.А.
Гипнотерапия достигает хороших результатов. Однако в некоторых случаях надо быть терпеливым, так как облегчение состояния может наступить не сразу и только после трех-четырех циклов гипнотерапии. Ключевым моментом является обучение пациента навыкам авто регуляции эмоциональных состояний, которые проводятся по авторскому методу в НИИ ПроП Интек. Пациент, приобретая навыки активации этого особенного состояния, учится преодолевать соматические ощущения, тем самым приобретая контроль над самим страхом. Вначале проходит страх, а через некоторое время и сами телесные ощущения.
Более подробную информацию о гипнотерапии и лечебном гипнозе смотрите здесь.
Также приглашаем прочитать еще одну нашу статью о панических атаках.
Медвин Юрий Алексеевич,
доктор наук в области медицинской психологии, профессор, гипнотерапевт
